«Не стадион это, ребятки, ракеты оттуда взлетают»

Как живёт историческая деревня рядом с ракетным полигоном

11:40, 25 апреля 2016
ФОТО:  Антон Карлинер
Единственный в мире деревянный пятишатровый храм построен в Нёноксе, в поморском селе Архангельской области. В двух километрах находится полигон, где проходят испытания атомных подводных лодок и ракет. Село закрыто для случайных посетителей, поэтому проникнуть в храм непросто. Авторам «Заповедника» удалось попасть в Нёноксу вместе с паломнической службой. 
«Плотненько сидим, навздевались», – приговаривает женщина в шубе из горностая. Микроавтобус паломнической службы набит желающими посмотреть на Троицкую церковь в Нёноксе. У церкви вместо куполов – пять чешуйчатых шатров, увенчанных пузатыми луковицами. «Небо», низкий куполообразный потолок, расписано пухлыми ангелочками, а вдоль деревянных стен вытянулись четырёхъярусные иконостасы. 
 
Последние 12 километров до села мы преодолеваем два часа, то и дело увязая в сугробах вперемешку с ржавой глиной. Просёлочная дорога открыта только два месяца в году, в январе и феврале. Когда оттаивает болотистая почва, проехать по «зимнику» невозможно: вода здесь держится, как в глиняной кружке, и почти никогда не уходит в землю.
 
Есть второй способ попасть в Нёноксу – по ведомственной железной дороге. Если у каждого жителя есть специальный пропуск, подписанный Министерством обороны, то приезжие заказывают его за две недели. Поезд останавливается в бывшем посёлке Сопка, поэтому три километра приходится идти пешком вдоль Белого моря. Такая система пропусков введена из-за военного полигона, который находится в двух километрах от Нёноксы.
В конце прошлого года о Нёноксе написали все крупнейшие издания. Утром 15 декабря крылатая баллистическая ракета стремительно взмыла в небо. Через несколько секунд одна из ступеней отклонилась от заданной траектории и, не долетев до Белого моря, резко начала терять высоту. Ступень ракеты спикировала на трехэтажный жилой дом, протаранив четыре квартиры. Во всем селе потрескались окна.
 
Никто из жителей Нёноксы не пострадал. Исторические постройки тоже остались целы. Из-за угрозы пожара старинные иконы уже давно перевезены в музеи: «Молчание» Иоанна Богослова находится в Эрмитаже, ещё 13 икон – в Москве, в том числе «Страшный суд».
 
«На колокольне нашей вы увидите колокол – называется Колбача. Это древнее скифское слово, обозначающее что-то тяжелое, большое, круглое, – рассказывает экскурсовод местного краеведческого музея. – Вес этого колокола 1600 килограммов. Отливали его купец Коковин, Стрипцов и некоторые другие (купцы – прим. ред.) под городом Архангельском в 1764 году. Три года назад потомок купца Коровина, Владимир Дмитриевич, погиб. Он очень любил Нёноксу, помогал музею, писал замечательные стихи о нашем селе. Он жил в Москве, но завещал похоронить себя здесь. Когда траурная процессия показалась на дороге, мы звонили в колокола. То есть, понимаете, его предок этот колокол отливал, а потомка колокол провожал в последний путь».
 
Раньше в Нёноксе добывали соль и жемчуг. Здесь родился монах Трифон – один из строителей Соловецкого монастыря, жила учительская династия Шульманов, отбывала ссылку известная революционерка Вера Фигнер, благодаря которой в Нёноксе появилась запрещенная литература. «Хоть и цареубийца, но сильная личность», – с гордостью говорят о ней в селе. На одном из покосившихся срубов даже установлена памятная табличка. 
 
В своей книге «Запечатленный труд» Фигнер писала о Нёноксе: «Главной пищей населения служит рыба, в особенности любимая треска. Мало просоленная, она представляет полуразложившуюся массу, издающую зловоние, но жители находят ее вкусной». Она описывала нестерпимый холод, инертность местных крестьян, прогнившие дома, в которых приходилось жить. Но с теплотой отзывалась о северной природе: «Настоящая пустыня – но пустыня чарующая. И где бы потом я ни была, – в больших городах, как Париж, или в миниатюрных местечках, как Кларан, – везде в моей комнате висела на стене открытка, которая почти в точности воспроизводит Нёнокскую пустынь».  
 
В краеведческом музее про Нёноксу тоже рассказывают как про город ракетных запусков. На стенде развешены фотографии приезда Хрущёва. Под ними подписи о том, что в Нёноксе бывали «известные члены советского правительства» и авиаконструкторы Королёв, Макеев. Иностранцам этот стенд не показывают – его снимают или закрывают шторкой. «Как будто сейчас можно что-то утаить», – посмеивается экскурсовод.
Историческую часть села от военной базы отделяет озеро. За ним виднеются забор и металлические конструкции, похожие на спортивные турники.

«У меня ребятки обычно спрашивают: почему стадион построили так далеко? А я говорю: не стадион это, ребятки, межконтинентальные ракеты оттуда взлетают, – рассказывает местная жительница. – Там стоят обыкновенные пятиэтажки, есть несколько гостиниц с люксовыми номерами, где часто останавливается правительство. Там живут американцы, вьетнамцы, иногда негры ходют. Американцы всегда очень доброжелательные, не хохочут, очень приятные».

По всей Нёноксе расклеены памятки пожарной безопасности. Каждый нёнокшанин – «выездной». В любой момент может раздаться гул сирены – это значит, что пора бросить свой дом и поторопиться к храму. Возле него выстраивается колонна машин и автобусов, которые отправляются к железной дороге. Оттуда жителей эвакуируют на поезде в ближайший Северодвинск. Бывает, что некоторые втайне остаются в домах.
 
«Недавно абсолютно новое изделие полетело, в десять тонн. В школе стёкла вылетели все, всё дрожало. Было очень страшно! Пожар, естественно. Два подъезда заливали полностью, несколько квартир сгорело. Особенно страшно было людям, которые уехали, а им звонят: "Горит ваша квартира". Но ещё страшнее было лет 7-8 назад, – продолжает рассказ собеседница. – У меня мама болела, неподвижная была. Понимала, что одну не оставлю тут и не понесу на носилках. Умирать – так вместе. Помню, как я вышла посмотреть, как летит ракета. Знаете, она раз, два, три круга сделала… И обратно в землю! Знаете, где я только ни была. На морях в молочном тумане, высоко в горах, но такого страха я никогда не испытывала. Куда бежать? Ничего не видно, компаса нет... Я не то что кричала, я орала, орала от страха». 

После каждого испытания жители заполняют списки, указывают ущерб – и всё приводят в привычный вид. Говорят, в этом году «Шойгу всем всё за неделю сделал». 
 
«Ну, стекла вылетели, трубы попадали. Где морской участок – там шифоньеры шевелились, одна шандарахнула – вьюшки у печек повылетали, – рассказывает Анатолий, пожилой мужчина с лопатой на плече. – У нас здесь всяко было, мы привыкшие. Нам не страшно. Когда запуск из 20 штук – если две упало, то не грех, так положено. Раньше-то ракеты на жидком топливе были. Трубки от рамы велосипеда отпиливаешь, туда это топливо вливаешь и на костер – летит как ракета. После Чернобыля радиации меньше, чем у нас. Знакомая женщина повезла чернику продавать, так ей сказали: «Откуда вы такую заразу привезли?»  
 
Несмотря на загрязнения, овощи здесь выращивают. В единственном магазине с романтическим названием «Прибой» продают семена огурцов, укропа, лука. Здесь же можно купить дешёвые прорезиненные магниты на холодильник с видами Нёноксы. 
 
За прилавком сидит женщина средних лет и читает газету «Северный рабочий».

– Не страшно вам жить здесь? Ракеты ведь запускают рядом, – спрашиваем её.

– Я недавно ведь в Нёноксе живу, год всего, – отвечает она. – Знаете, я до этого ведь в Украине жила, на Донбассе. Мы с дочкой приехали, нас сюда отправили. После того, что я видела, знаете… для меня теперь ничего не страшно.